Сады, парки и музеи Лондона

В Лондоне нет ни древних камней Флоренции, ни поэтических крыш Парижа, ни вкусной еды Брюсселя, ни сказочных башен Люксембурга, ни тайн вечернего Рима, ни… — да мало ли чего нет в этом городе. Двухэтажными красными автобусами нас уже не удивишь. Тесное (и дорогое — примерно 200 рублей за коротенькую поездку) метро заставляет вздыхать о московской подземке с высокими потолками и удобными двусторонними платформами. Два крана в ванной (холодная и горячая вода отдельно) могут довести русскую домохозяйку до сумасшествия. Центр жизни любого старого дома — лестница: чтобы попасть ночью в туалет, нужно (с риском свернуть себе шею) преодолеть в кромешной тьме крутой пролет, а то и не один. Лондонские сквознячные окна (их по-прежнему открывают, поднимая снизу вверх) — настоящая находка для грабителей и тех, кто обожает лечить люмбаго змеиным ядом. Однообразные фасады таунхаусов Кенсингтона (две колонны — дверь — две колонны) — лучшее средство от бессонницы: проходя мимо них, начинаешь зевать. Легендарный Уголок оратора — Speaker’s Corner — на краю Гайд-парка, ставший символом политического вольнодумства, давно не претендует на громкую славу: в обычные дни это просто беседка, рядом с которой продают мороженое и играют в футбол. А главное, человеческий разум не в силах принять стоимость ночлега в отеле где-нибудь в тихом районе Пимлико: за ту же сумму в Париже можно провести уик-энд, поселившись в номере с видом на Нотр-Дам.

В Лондоне вообще все дорого — но и денег здесь много. В надежде найти работу — хоть какую-нибудь — сюда едут со всех концов света. О том, сколько эмигрантов из стран бывшего СССР сумели пополнить население Соединенного Королевства, лучше умолчать. Как они попадают в Британию — загадка: получить визу не так-то просто. Кстати, лучше быть готовым к тому, что в Хитроу английский пограничник (скорее всего, это будет красавец-индус в чалме) спросит вас, куда, к кому и на какой срок вы приехали. Как остаются — не секрет: местные полицейские не требуют у прохожих предъявить временную регистрацию, а при вылете из страны за рубеж никто не ставит отметок в паспорте. Жизнь у эмигрантов не то чтобы очень веселая. К примеру, наши бывшие соотечественники в Берлине улыбаются и болтают о разных милых пустяках куда чаще, чем здесь. Лондон суров. Он спешит, толкается локтями, укрывается зонтами от моросящих дождей, мерзнет, засыпая в холодных маленьких спальнях. Словом, у этого города полно недостатков. Вот и брюзжишь, рассказывая о них друзьям. А потом — потом снова скучаешь по Лондону. И теперь настало время перечислить то, по чему, собственно, скучаешь.

Сады и парки

На школьных уроках английского языка беседы о столице Соединенного Королевства начинали с Вестминстерского аббатства и городских парков. Зеленым насаждениям здесь отведены строго определенные места, доступ к которым прекращают с наступлением темноты, а белые лебеди и оранжевые утки-мандаринки, облюбовавшие водные заводи Грин-парка, отделены от гуляющих заборчиком с надписью Wild life — "Дикая природа" (в смысле, осторожно, не кормите, а то укусят). Однако такую красоту никакая дисциплина не испортит. Весной бирюзовые от росы газоны прорастают подснежниками и хрупкими пахучими нарциссами, и на этот ковер медленно падают розовые лепестки яблонь. А зимой парки Лондона — белая сказка, в которой непостижимым образом чувствуешь, что Британия — это остров, и находитесь вы в самом его центре: на дне огромного заснеженного котлована. Горизонт будет незаметно, но неуклонно уходить куда-то вниз, а замерзшие ветки обнимут землю, как на чудесных картинах голландского пейзажиста Хендрика Аверкампа.

У каждого более или менее состоятельного лондонца есть свой собственный, частный, "парк". Дело в том, что классические (времен королевы Виктории) улицы построены по принципу римской военной "черепахи" — суровые и однообразные, они прячут свои нежные сады за щитами таунхаусов. Невидимые для посторонних глаз, тянутся между смотрящими друг на друга задними дворами параллельных улиц бесконечные "приусадебные хозяйства". Соседей разделяет, как правило, только зеленая изгородь (через такие и лазали когда-то Шерлок Холмс с доктором Ватсоном). Из мансарды любого дома можно разглядывать несколько близлежащих садов — это шпионское занятие стоит потраченного на него времени. Один владелец творит на вверенных ему "сотках" таитянский ландшафт с кокосовыми пальмами. Другой выбривает непослушные травинки с пресловутого английского газона. Третий создает сады Семирамиды с орхидеями и фонтанами. Четвертый устраивает для своих детей сказочный лес Кристофера Робина с хижиной в ветвях.

А если выглянуть рано утром, когда солнце только-только взошло, то можно увидеть и настоящих хозяев садов — лис. В Лондоне эти зверьки — небольшие, чуть сероватые, осторожные, аккуратные — играют роль то ли наших бездомных котов, то ли крыс. О том, что делать с местными лисами, горожане спорят до остервенения: из-за них здесь идет такая же война, как в Москве из-за бездомных собак. Противники бубнят об антисанитарии, заразе, неконтролируемом поголовье, звериной агрессии и необходимости отстрела. Защитники смиренно просят предъявить список "лисоукушенных" (он во много раз короче, чем список пострадавших от породистых домашних собак); указывают, что крысы бегут из тех мест, где живет хотя бы одно лисье семейство; замечают, что поголовье лис (между прочим, заботливых родителей) как раз легко контролировать и что, вообще, сначала надо решить проблемы нищеты и наркомании в неблагополучном Брикстоне, а уже потом воевать с животными. Между тем лисы ни у кого не спрашивают разрешения: просто однажды утром на крыше садового домика, поросшего мхом, хозяин сада замечает пушистый хвост и слышит тихое "тяв". Впрочем, если вы собираетесь переехать в Лондон, но ненавидите лис, не волнуйтесь. Эти зверьки деликатны и никогда не придут в тот сад, где им не рады. Как они угадывают настроение хозяев — загадка, достойная великого Холмса.

Музей Шерлока и Хэмстед

Есть такая станция метро в Лондоне, и вы ее знаете — "Бейкер-стрит". Не бойтесь прозевать остановку, вам помогут картинки, висящие на стенах: все они рассказывают сами знаете о ком. Поднимайтесь наверх, а дальше вам покажут дорогу. Идите в музей с гордо поднятой головой. Это едва ли не единственное место во всей Великобритании, где к России относятся с неизменным пиететом. Сэр Василий Ливанов — лучший Холмс в истории, и служители музея с этим согласны. На каминной полке в гостиной вы найдете кассеты с записью нашего фильма (на этом почетном месте представлены далеко не все экранизации). Романтические русские создали такую "вкусную" Англию и такого достойного Холмса, которых сами англичане изобразить постеснялись. Спросите любого лондонца, и он вам скажет, что Шерлок все-таки больше похож на Руперта Эверетта, который на экране нюхает кокаин и всячески нагнетает туманную атмосферу. Идеальный Альбион более реален для нас, чем для коренных обитателей островов, но этот чистый символ все-таки льстит их национальному самосознанию. Ведь Холмс для любого из жителей Королевства действительно существует, и это самая большая награда Конан Дойлю. К примеру, видеть в мисс Марпл реального человека интеллектуалы-британцы отказываются. Да, известна во всем мире. Да, загадочная Агата Кристи. Но, извините, ничего общего с реальностью. Вот в России, например, издают миллионными тиражами Александру Маринину. Ну и что? Примерно так вам здесь скажут.

А Шерлок — это Шерлок. Дом Холмса похож на "наш" дом Холмса — разве что он значительно меньше, лестницы в нем уже, а комнатки — аскетичнее. О том, что мир этого персонажа был жестким и суровым, напомнит вам сама "булочникова улица". Дело не только в том, что ее бомбили в годы войны (поэтому в нее вставлены, как искусственные зубы, новостройки), но и в том, что она шире, мрачнее и скучнее, чем нам представлялось. Кстати, понятно, почему для покушения на Холмса понадобилось ружье: слишком велико расстояние до окна противоположного дома. К тому же дровами здесь больше не пахнет, и посидеть возле уютного огня в глубоком кресле не удастся: в столице давным-давно и строго-настрого запрещено топить камины, а газовые и электрические суррогаты гордые лондонцы используют редко. Зато легендарный смог действительно исчез.

Нарушать запрет позволяют себе разве что жители Хэмстеда: Лондон Лондоном, штрафы штрафами, а у нас свои законы. И полицейские, работающие в этом районе, все знают. У них у всех, по-видимому, совершенно атрофировано обоняние: даже старожилы не помнят, чтобы кого-то тут привлекли к ответственности за дым от растопленного камина. Туристы могли бы унюхать этот запах почти на каждой местной улочке, но, к счастью для здешних обитателей, чужие редко сюда забредают.

У жителей Хэмстеда есть метро, которое за 15 минут довозит их до самого центра (расстояние — примерно как от нашей станции "Динамо" до Кремля); у них лондонские номера телефонов и лондонская дороговизна. А в остальном это городок (или деревня — в английском понимании слова), поглощенный мегаполисом, но по-прежнему упрямо сопротивляющийся любому давлению извне. Для этого у Хэмстеда есть все необходимое, в том числе власть над стратегическими холмами, вид с которых на британскую столицу некогда запечатлел Джон Констебль. Сам Лондон здорово изменился с тех пор, а Хэмстедские высоты, смотрящие на любой небоскреб сверху вниз, остались прежними. Гений этого места, его ангел-хранитель — существо доброе и симпатичное. Он старательно (вот уже не одну сотню лет) ухаживает за пышными садами, которые свешиваются за ограды и плавно переходят в большой лес. Он следит за качеством спиртного в маленьких тавернах. Он украшает солнцем сложные переплеты окошек в причудливых старых домиках из кирпича. Он выгибает мостовые, как спины потягивающихся кошек, и радостно вопит вместе с мальчишками, которые несутся под горку на велосипедах. Он набивает лавочки антикваров самой соблазнительной дребеденью на свете. А главное — освещает улыбкой лица местных жителей. Если вы отправляетесь в Лондон за "старой доброй Англией", вам прямая дорога в Хэмстед. Если сомневаетесь в том, что таковая когда-либо существовала на свете, — вам тоже нужно сюда. Ну или отправляйтесь в самый центр города, в букинистические магазины на Чаринг-Кросс (здесь маленькие диккенсовские лавочки хранят настоящие сокровища; кроме того, на запыленных полках порой можно найти хорошие книжки за пару фунтов). Или спешите в Национальную портретную галерею.

Национальная портретная галерея и Британский музей

Обычно ее воспринимают как нечто вроде придатка к сокровищам просто Национальной галереи. А напрасно. Портретная галерея — это сама история Англии от Средневековья до наших дней, воплощенная в лицах ее властителей и героев. Традиция парадного портрета вовсе не умерла с пришествием XX века. Здесь есть работы таких художников, как Люсьен Фрейд, — потомок психоаналитика, столь же безжалостно изображающий человеческое тело, сколь бестрепетно его предок препарировал души. Или творения Фрэнсиса Бэкона (тезки философа), взгляд которого на мир в целом и на человеческую породу в частности не отличается оптимизмом (обычно он изображает перекореженных, обугленных, пульсирующих, кричащих существ). Впрочем, Фрейду позировать не побоялась сама королева Елизавета (правда, ради нее художник несколько сдержал свой разоблачительный темперамент).

Разумеется, живописцы прежних дней были куда более вежливы и одновременно более точны, что подчас означало почти безумную смелость. Здесь есть работы великого Ханса Хольбейна Младшего, однако мастера второго ряда ничуть не менее интересны: их героями были Анна Болейн и ее дочь — королева Елизавета I. Когда смотришь на работы неизвестных английских художников XVI века, невольно вспоминаешь Льюиса Кэррола. Из платьев, драгоценностей, кружев, написанных в плоскостной манере (то есть без попыток передать глубину), вдруг возникает объемная, живая, грозно смотрящая голова. Как будто ее приставили к декорации, как будто ожила игральная карта! Вот и попробуй тут не поверить в сказки Алисы.

Еще одно столь же волшебное место для тех, кто любит искусство — Британский музей. Прежде всего интерес вызывает общедоступная библиотека во дворе (его перекрыл стеклянной кровлей Норман Фостер) и графический отдел. Дело в том, что в Лондоне без специального разрешения невероятно трудно куда-нибудь пройти и что-либо получить. Например, нельзя попасть "с улицы" в Национальную библиотеку. А в Британском музее вам не только дадут книги (ходите вдоль полок, выбирайте и садитесь тут же читать под уютную лампу — брать издания с собой, естественно, нельзя), но и позволят подержать в руках рисунки лучших художников мира. Для этого нужно только пройти через зал с египетскими саркофагами (в котором дети, усевшись по негигиеничной привычке европейских школьников прямо на полу, старательно зарисовывают мумию), подняться на лифте и позвонить в звоночек. Вам откроют, попросят паспорт, выдадут нитяные перчатки и посадят за стол под присмотр сотрудника. А дальше — заказывайте! Правда, интерес к рисунку Микеланджело нужно будет оправдать дополнительной бумагой от поручителей, а малейшее ваше движение, которое сочтут опасным для оберегаемых сокровищ, усилит бдительность сотрудников. Так что повторение позорной истории мистера Бина, который, помнится, от усердия испортил иллюминированный манускрипт в одной из библиотек Великобритании, вам вряд ли грозит.